Галерея «Гринберг», которая прежде занималась исключительно фотографией, впервые открывает экспозицию графики. Выставка Павла Пепперштейна «Расширенная семья» представляет листы из его нового альбома «День».
Видимо, кризис продолжает сказываться на галеристах — кризис то ли в кошельках коллекционеров, то ли в умах публики. Совместный проект открыли галерея «Гринберг», которая годами оставалась верна искусству фотографии, да и называлась Photographer.ru, и галерея Paperworks, ушедшая летом 2012 года с «Винзавода», пока, похоже, в никуда. Показывают тиражную графику: в качестве оправдания говорят в целом о тиражных практиках, той самой расширенной семье, где фотография — лишь один из многочисленных членов. Причем актуально это не только по технике производства, но и по рыночной востребованности — и там и там иные тиражные экземпляры могут стоить значительно дороже единичных рукотворных.
В качестве первой ласточки — альбом литографий Пепперштейна «День» 1986 года, формально посвященный Дню Победы 1945 года, но по факту — как это всегда бывает у художника — оказывающийся наполненным галлюцинаторным содержанием, типичным для пепперштейновского психоделического реализма. Как пишет сам художник, речь идет о «вечном Дне Победы, который отличается негасимым белым светом, пронзающим все вещи насквозь и оставляющим на них только четкие графические контуры, сплетающиеся в структуру своего рода «полуденного бреда». Этот бред, эта пепперштейновская утопия складывается из советских патриотических штампов и потока собственных глубоких переживаний. Здесь красноармейцы и толстые вальяжные котики, вороватые фашисты и мистические коровы, последний монарх и глазастые инопланетяне, несокрушимые вожди и миф о Персее, пионеры, монахи и ангелы. Расшифровать его героев практически невозможно: Пепперштейн не просто отсылает к истории предшествующего ему актуального искусства (благо, что вырос он из крови и плоти концептуалиста Пивоварова), но и вкладывает собственный детский сновиденческий сюрреализм, страхи и комплексы, которые удивительным образом трансформируются у него в поэтические образы.
Немалую роль в этом процессе играет и качество исполнения. Пепперштейн — отличный график, блестящий рисовальщик, и это свойство позволяет любить его искусство не только тем, кто способен к сложной дешифровке. Как пишет художник, в этой истории нет традиционного для Дня Победы салюта, зато есть «салют черных контуров, фонтаном вздымающийся в потоках равномерного белого света». В таком количестве «клиники» (без которой и не существовала бы его Инспекция «Медицинская герменевтика») Пепперштейн как всегда остается визуально понятным. И вот она, оправданная тиражность: его салют предлагается посмотреть многим и многим.