Издано: Photographer.Ru
Россия Достоевского и Рубцова не потонула, как град Китеж, и не стала формальным литературным образом, пламенеющим лишь в поэтических виршах. Она по-прежнему земля обитаемая. И земля обетованная.
В том забытом краю, который иначе как берлогой нынче не назовут, уживаются святые и подлецы, праведники и блудницы. Там всё мерят жестким божьим аршином. И туда можешь приехать и ты…
Это невольно читается в работах Олега Виденина. Он родился в Брянске 44 года назад и остался приверженцем той светописи, которую когда-то открыли миру и России Карелин и Лобовиков.
«Материалы традиционные. Фонарь красный. Промывка в ванной» — говорит о своем нехитром техническом багаже автор. И эта любовь к архаике и ручному производству являются важными элементами эстетики художника, частью его кредо.
Есть две разные точки зрения на фото. Одни считают, что снимок должен запечатлеть свет и цвет, другие считают что душу и сердце. Автор экспозиции, конечно же, ищет чувственные координаты.
Герои Виденина, люди земли, вопрошают, глядя нам в лицо, взыскуют, стыдясь, страдают, как это и привычно русскому человеку последнюю тысячу лет. Ибо не согрешишь — не покаешься, а не покаешься — не будет тебе царствия Божия.
Возьмите этих персонажей, взвесьте их на весах доброго пастыря и тогда вам откроется как будто бы сгинувшая отчизна. Да, именно та чёрненькая, в соплях и грязи, в блуде и мордобое, но по-прежнему святая и трепещущая родина, с ее не отнюдь не тусклыми реликвиями: «старой отцовской буденовкой, с окошками, горящими в дали, со стуком вагонных колес» и с дикой невыразимой словами тоской по лучшей, счастливой жизни.
Меряя расстояние колесом, проезжая мимо глухих и почти что вымерших, твоих Россия, полустанков, убеждаешься в том, что все же есть в тебе вечный привкус тайны, которая, в сущности, и не тайна вовсе, а сокровенная любовь.
Вот и здесь на чэбэшных снимках Виденина встает в рост большая разномастная семья, великий клан, многоликое, но монолитное личное.
Почему автор берет такие незамысловатые вроде бы ракурсы, почему герои его позируют в наглую, в лоб, словно на традиционных советских семейных снимках, каких можно надергать в любом альбоме? Или как будто специально встают, специально всматриваются с объектив. Вот мы — все перед вами со всем, что в нас есть. И похвального и дурного.
Наверное, это потому что они чистосердечны во всем. Попробуйте встать рядом с ними? Какая вам будет цена?
А если они и пали, то пали за что-то, и за кого-то. И всему будет большая причина, так что и мерить придется тем самым аршином.
Нет, это не позерство, а наивное прямодушие, которое благодаря авторскому подходу вырастает до эстетического манифеста. Национальную простоту и исследует автор. Здесь все наружу — словно бы утверждает фотограф. Здесь душа нараспашку.
Так вырастает убеждение, что Виденин обозревает провинцию не с этнографической, а с ментальной точки зрения. Он предлагает нам, людям раздробленного шизофренического мира, погрязшего в зрительной диарее MTV, взглянуть на цельных личностей, на героев провинциальной жизни, на тех, кого в иные эпохи называли солью земли, не взирая на их достаток или положение в иерархиях.
Это русский народ.
Невольно вспоминаешь здесь грустные и честные слова автора «Преступления и наказания»: «Пусть наша земля нищая, но эту нищую землю «в рабском виде исходил, благословляя, Христос».
Так говорил Достоевский в речи, посвященной Пушкину…
Герои Виденина живут совсем недалеко от Москвы.